Стратегическая оборона и позиционная война. Что происходит на фронте
Январь прошел под знаком наступательной кампании России , которая началась минувшей осенью. Противник завладел инициативой почти по всему фронту, а украинские войска перешли в стратегическую оборону.
В направлении Лимана продолжаются позиционные бои к западу и к югу от Кременной в районе Тернов, Ямполевки, Серебрянского лесничества и Дибровы. Оживился фронт в сторону Северска, где враг идет на штурмы при поддержке артиллерии и минометов, наращивает применение авиации и дронов-камикадзе. Севернее и западнее Бахмута противник пытается прорвать оборону и развить наступление на Часов Яр, южнее – восстановить контроль над Клищиевкой и Андреевкой.
"Из-за отсутствия тактических успехов на отдельных направлениях враг временно перешел к оборонительным действиям, держа штурмовые группы в готовности к ведению наступательных действий", - говорил на днях командующий Сухопутными войсками ВСУ и группировка "Хортица" Александр Сырский.
Украинские военные под Бахмутом сдерживают противника (фото Getty Images)
Главной целью на востоке остается Авдеевка. Ее захват позволит отодвинуть фронт на 10-15 км от оккупированного Донецка. На севере россиян сдерживает местный коксохим, превращенный в настоящую крепость. В южной части города сложнее. В сети появилось видео того, как оккупанты по старой подземной трубе зашли в тыл, атаковали укрепрайон на гостинично-ресторанном комплексе "Царская охота" и пытались завязать уличные бои. Глава военной администрации Виталий Барабаш заверил, что их выбили с позиций .
После почти полного захвата Марьинки россияне активизировались к югу от села Новомихайловка. Вероятно, контроль над ним требуется для наступления на Угледар. Позиционные бои ведутся юго-восточнее Великой Новоселки и Запорожской области возле Роботино и Вербового. Несколько отличается ситуация на левобережной части Херсонской области. Здесь, по словам спикера Сил обороны Юга Натальи Гуменюк, удается расширить украинские плацдармы.
Эксперт, бывший представитель Генштаба Владислав Селезнев напоминает, что три месяца назад главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный в эссе для журнала The Economist предупреждал о переходе войны в позиционную фазу.
“Фактически так и вышло. Россияне повсюду завладели инициативой, а Силы обороны вынуждены рефлексировать”, – отметил он в комментарии РБК-Украина.
В настоящее время позиционная война ведется на отдельных участках. Например, в направлении Временного Яра, где украинские силы зарылись в землю, и у врага нет возможности продвигаться вперед, ни ВСУ не могут отбросить его на Бахмут. Если смотреть на ситуацию в целом, наша армия находится в стратегической обороне, которая состоит из различных тактических элементов.
Военно-политический обозреватель группы "Информационное сопротивление" Александр Коваленко видит признаки классической окопной войны в районе Роботиного, Вербового и Новопрокоповки.
“Если мы говорим о Лимано-Купьянской ось, там мы исключительно в обороне. У Авдеевки россияне продвигаются, возможно, там начинается процесс уличных боев, это не признак окопной войны. На левом берегу Днепра в Херсонской области уникален случай, ведь плацдарм расширяется. Поэтому здесь тоже скорее нельзя говорить о позиционных боях”, – подчеркнул он.
Отметим, что в позиционной войне боевые действия ведутся в основном на сплошных, относительно стабильных фронтах с глубокоэшелонированной обороной. Наибольший риск состоит в том, что она может затянуться и истощить Украину.
Причины перехода в оборону и почему фронт относительно статический
Причины перехода военных действий в нынешнюю форму Залужный перечислил в том же эссе для The Economist. Первая связана с отсутствием преимущества в воздухе. Наша армия вступила в войну, имея 120 самолетов (40 технически пригодных) и 33 зенитных ракетных дивизиона (18 полностью исправных). Помощь партнеров усилила авиацию и ПВО, противник не может конвертировать свое количественно-качественное преимущество в завоевание неба. Сейчас на первый план выходят БПЛА, частично взятые на себя задачи по разведке и ударам с воздуха.
Вторая – минно-взрывные заграждения. На особенно важных участках русские минные поля имеют большую плотность и достигают глубины 15-20 км. Украинская сторона применяет такой подход не менее эффективно, поэтому наступательные действия сопровождаются большими потерями в технике и личном составе. Третья – контрбатарейная борьба. Западное ракетно-артиллерийское вооружение обеспечило преимущество ВСУ в начале, но впоследствии враг научился глушить системы наведения, что привело к потере высокоточности боеприпасов.
Четвертая причина – резервы. Россия имеет почти втрое больший человеческий ресурс и с осени 2022 года продолжает мобилизационные мероприятия. Однако не может добиться преимущества в численности задействованных группировок, поскольку до выборов в марте не рискует проводить всеобщую мобилизацию. С украинской стороны ограничена возможность подготовки резервов на своей территории, а продолжающаяся война снижает мотивацию украинцев воевать. Пятая причина – радиоэлектронная борьба. РФ до вторжения обновила почти весь парк техники и сейчас Украина пытается догнать ее.
Война перешла в окопы во многом из-за снарядного голода (фото Getty Images)
“У Сил обороны нет технологического преимущества. И кроме того, враг быстро адаптируется к новым вызовам. Раньше мы кичились тем, что у нас больше возможностей по дронам, сейчас он наверстал. Ранее враг кичился развертыванием мощных сетей РЭБ, теперь мы постепенно ликвидируем дисбаланс. То есть по технологиям мы примерно равны, поэтому нет какого-то "вундерваффе", способного коренным образом изменить ситуацию на поле боя. Только сочетание разных типов вооружений и техники даст нам преимущество”, – объясняет Владислав Селезнев.
Опрошенные РБК-Украина собеседники соглашаются: решающим фактором стали задержки и неадекватные поставки западной помощи. В частности, они привели к разрыву в возможностях, например до сих пор США поставили лишь 31 танк Abrams, хотя очевидно, что за год можно было обучить не три десятка экипажей, а значительно большую часть 880-тысячной украинской армии. А также привели к острой нехватке боеприпасов. Недавние заявления из Евросоюза подчеркивают неспособность выполнить цель поставки миллиона артиллерийских снарядов до марта 2024 года.
“Конечно, военные говорят, что мы можем частично компенсировать дефицит FPV-дронами, но боевые части дрона и снаряда понятия не тождественны. Да и боевые задачи артиллеристам и операторам FPV обычно ставят разные. Дроны – это скорее ювелирный инструмент, но иногда случается чудеса, когда мы с их помощью уничтожаем современные танки Т-90. Для уничтожения фортификаций и техники требуются снаряды. Пока темпы артиллерийского огня ниже, чем в 2022 году, однако соотношение 1:5 не в нашу пользу требует как наращивания производства, так и более активной помощи союзников”, – добавил Селезнев.
Задержки пособия играют критическую роль, уверен Александр Коваленко. По его словам, без нее Украина ограничена не только в наступательных, но и в оборонных действиях.
“У нас введен режим экономии, мы достаточно жестко экономим снаряды. Из-за политических баталий из США уже некоторое время не поступают новые пакеты, есть проблемы с финансами от Европы, но там помощь блокирует Венгрия. Все это, безусловно, оказывает влияние на наши возможности. Без международной поддержки, к сожалению, мы не сможем эффективно не только наступать, но и защищаться”, – отметил он.
Отметим, на Западе популярно мнение о том, что у Украины было все необходимое для успешного наступления летом-2023, которое не достигло поставленной цели якобы в первую очередь из-за истощения пехотных сил. Владислав Селезнев считает, что это не так, хотя бы потому, что не было главного компонента, который мог бы обеспечить успех.
“Совершенно очевидно: любая военная операция, которая в настоящее время планируется вооруженными силами стран НАТО, предполагает абсолютное господство в воздухе. Сколько единиц авиатехники западного производства нам передали партнеры к летнему контрнаступлению? Ноль”, – подчеркнул собеседник.
Отметим, что в новой статье для CNN Залужный делает особый акцент на беспилотных системах вооружения.
“Они распространяются с удивительной скоростью, и сфера их применения становится все шире. Крайне важно, что именно эти беспилотные системы, такие как дроны, наряду с другими видами современного оружия, обеспечивают лучший способ для Украины избежать втягивания в позиционную войну, в которой мы не имеем преимущество”, – отмечает главнокомандующий ВСУ.
Он подчеркивает, что возможности России развернуть свой ВПК для ведения войны на истощение, ее преимущества в мобилизации человеческих ресурсов говорят об узких местах в производстве боеприпасов в Украине. По его словам, в интересах победы нужно находить новые пути и возможности, которые обеспечат преимущество. И приоритет №1 – овладение всем арсеналом беспилотных и других технологических средств. Открывающие возможность нанесения внезапных массированных ударов без развертывания дорогостоящих ракет или пилотируемой авиации.
Новая стратегия и не только. Что нужно ВСУ для прорыва
Один из самых влиятельных экспертов в США, научный сотрудник программы "Россия и Евразия" Фонда Карнеги за международный мир Майкл Кофман пишет, что после месяцев тяжелых боев наступление в 2023 году кажется упущенной возможностью. Нынешняя ситуация тоже не устойчива в долгосрочной перспективе. Поэтому Украине и Западу нужно новое стратегическое видение, чтобы при поддержке союзников появилась возможность нанести России поражение. В противном случае, если помощь ослабнет, после истощения появится высокий риск того, что Украина вынуждена будет вести переговоры с позиции слабости.
По его мнению, именно 2024-й определит будущую траекторию войны.
Если этот год будет использован с умом, если будут решены основные проблемы и сделаны правильные уроки с наступления 2023 года, Украина может получить шанс нанести большое поражение российским войскам. Однако это требует новой стратегии, основанной на трех основных элементах: сдерживание, развитие и удар”, – отмечает Кофман.
Действия украинской власти и военных в целом вкладываются в его логику.
Принцип №1 – сдерживание
Украинская стратегия должна начинаться с этого элемента, чтобы застраховаться от наступления России в 2024 году. Речь идет, в частности, о создании глубокоэшелонированной обороны, которая облегчит защиту почти 1000 км линии фронта. Это позволит Украине проводить ротацию сил и более эффективно тратить боеприпасы. Более мощные укрепления, включая подземные бункеры и туннели, также компенсируют преимущество РФ в артиллерии и планирующих бомбах.
Строительство фортификаций на севере Украины (фото facebook.com/JointForcesCommandAFU)
На днях спикер Сухопутных войск ВСУ Владимир Фитьо заявил, что фортификации строятся круглосуточно на всех ключевых точках и северных границах. По его словам, это заградительные противотанковые рвы, инженерные сооружения и другие линии обороны. Он также подчеркнул, что у Сил обороны есть подготовленные позиции, которые сдержат противника "в случае чего".
“Эффективность данной тактики уходит корнями в Первую мировую войну. Де-факто мы видим, что даже мощное высокотехнологичное оружие не всегда способно разбивать инженерные фортификации. Опыт летнего наступления еще раз это подтвердил. Российские линии Суровикина почти везде выстояли, лишь на некоторых участках нам удалось прорвать первую полосу. Нам следует поступать так же, чтобы под их защитой восстанавливать ресурсы, готовить новые или возобновлять действующие штурмовые бригады”, – отметил Селезнев.
Принцип №2 – развитие
Под этим пунктом понимается создание качественных вооруженных сил. Не в последнюю очередь Кофман пишет о необходимости пересмотра политики мобилизации и решения проблем в структуре и качестве ВСУ. Причем следует учитывать не только количество мобилизованных, но и средний возраст. Эксперт считает, что сложно проводить наступательные операции, когда средний возраст солдат приближается к 40 годам со всеми вопросами по поводу физической формы и состояния здоровья.
Во-вторых, при поддержке Запада следует расширить программы обучения. Они должны включать не только тактические требования военных действий в Украине, но и умение действовать подразделениями, подготовку личного состава бригад. По его мнению, командиров нельзя подготовить за короткий период времени, и это дополнительный аргумент для того, чтобы планировать стратегическое наступление на 2025 год.
Отметим, на этой неделе правительство подало в Верховную раду обновленный законопроект, призванный усилить мобилизацию. Владислав Селезнев осторожен в оценках и советует дождаться мнения КСУ и юристов относительно того, насколько предложенные нормы соответствуют Конституции.
“Только после этого можно говорить более конкретно. Не может быть, чтобы закон противоречил Конституции. А все остальное может коррелироваться за счет эффективной коммуникационной кампании. Есть ли у нас сейчас положительные примеры? Сомневаюсь, особенно когда некоторые спикеры начинают рассказывать о "простреленных коленях". Это точно не о должной коммуникации”, – сказал он и уточнил, что вопрос вызывает момент с электронными повестками.
Принцип №3 – удар
Активный компонент стратегии сводится к расширению ударной кампании. Он пишет, что Украина способна постепенно нивелировать военное преимущество РФ, нанося удары по базам в Крыму и вблизи границ. В этих целях Запад должен помочь нарастить производство дальнобойных беспилотников и пересмотреть запрет на ракетные удары по российской территории.
Очевидно, чтобы ослабить противника, надо бить по тыловым объектам в России, перенести войну на ее земли. Украине требуются ракеты с дальностью 300 км, чтобы разрушить логистические центры. А в идеале – искать возможность наносить удары по оборонке на Урале и за ним. Последние примеры терминала в Усть-Луге (Ленинградская область) и НПЗ в Туапсе (Краснодарский край) подтверждают тезис о том, что возможности нашей страны растут.
Однако для прорыва на фронте этого маловато, говорит эксперт Александр Коваленко, поскольку все вооружения должны использоваться комплексно.
“Надо больше артиллерии, чтобы бить на 30 км, раскрывать линии обороны и уничтожать вражескую артиллерию. Нужна бронетехника – легко- и среднебронированная, гусеничного и колесного типа в зависимости от местности, где будут наступательные действия. Танки как были, так и остаются необходимыми для огневой поддержки пехоты», – сказал он.
Особенно важный компонент – авиация. Что касается обещанных многоцелевых истребителей F-16, прибытие которых оптимистично ожидается в первом квартале 2024 года, то в декабре первая группа пилотов начала тренировочные полеты в Дании. Накануне Министр обороны Нидерландов Кайса Оллонгрен не назвала сроки передачи F-16, но выразила надежду, что они поступят в этом году.
“Самое главное – чтобы россияне не могли доминировать в воздухе. А этого можно достичь средствами ПВО, дальнобойными ракетами и запускающей эти ракеты авиацией. Еще один важный компонент – дроны, в некоторых локациях они играют решающую роль. Ну и разведывательная информация о действиях врага. Все эти средства комплексно нужны для прорыва», – добавил Коваленко.
***
В декабре американское издание The Wall Street Journal опубликовало мнения западных дипломатов и военных стратегов. Они сводятся к следующему – истощенной Украине нужен минимум год на восстановление, и что она, вероятно, не сможет провести масштабное наступление до 2025-го.
Опрошенные эксперты отмечают, что все зависит от ресурсов и помощи. Грубо говоря, если завтра страну завалят танками, ракетами и самолетами, то, возможно, не придется ждать в следующем году. А если сохранится нынешняя тенденция с нулевыми поставками, то и 2025 не станет определяющим.
“Хотя может произойти что-то неожиданное. К примеру, Керченский мост "потеряет свой функционал", нарушится враждебная логистика для Крыма и материкового юга, россиянам станет сложно обороняться. Я бы не исключал, что произойдет что-то, что будет способствовать нашим наступательным действиям даже в 2024 году», – подытожил Коваленко.
В преддверии второй годовщины полномасштабного вторжения Валерий Залужный считает, что в 2024 году все усилия нужно сосредоточить на трех направлениях: система обеспечения высокотехнологичными активами, философия войны с ограниченными ресурсами и освоение современных боевых возможностей. Армии необходима новая система перевооружения, на создание которой, по его мнению, может уйти около пяти месяцев.
